Иракцы – не умели быстро принимать решения и были, как и все арабы – несколько наивны и туповаты.
Пошел назад, преодолевая отвращение, потащил труп к своей машине, стараясь не измазаться, водрузил на переднее сидение. Достал спички, нарвал на обочине сухой, вспыхивающей как порох травы.
С третьего раза – расстрелянная машина загорелась. Пока разберутся, что в машине не он – время пройдет.
Перешел через пути, пошмонал убитых им бандитов. Скрывать они ничего не хотели, пошли на дело с документами – у всех троих членские карточки партии БААС. Значит – федаины, местный, а может, и багдадский парторганизатор сказал им совершить убийство и они пошли. Карточки – он сравнил, выбрал ту, на которой фотография больше похожа на него и сунул в карман – а остальные две выбросил. Автоматы – ему были особо и не нужны, но, подумав, он взял Табук, который выглядел лучше всего, и к нему было три магазина – у них было по одному запасному на брата. Денег по карманам нашлось совсем мало, зато у одного из несостоявшихся убийц нашелся пистолет – китайская копия Макарова. Его он сунул за пояс.
Водитель – принес навар в виде девятимиллиметрового пистолета Макарова болгарского производства, двух запасных магазинов к нему, больше двух тысяч динаров денег и удостоверение сотрудника Мухабаррата, причем багдадского Мухабаррата. Это хорошо – он все забрал, в пистолете дослал патрон в патронник, снял с предохранителя и сунул в карман. Все остальное – сгрузил в машину, которая не пострадала в перестрелке. Машина была Вольво-240 универсал, в кузове – была какая-то аппаратура, наверное глушилка, двигатель работал на холостых. Наверное, взяли первую попавшуюся и погнали.
Он попробовал разобраться… и разобрался. Отключалась она просто – тумблером. Отключив, он взял рацию, настроил на волну Интербата.
– Сулейман, Сулейман, прием…
Он надеялся, что не сменили частоту.
– Сулейман на связи, прием… – отозвалась рация.
Ну, слава Аллаху…
– Дай мне Хусейна, прием… – Николай говорил открытым текстом
– Кто спрашивает, прием…
– Устад спрашивает… давай быстрее, прием…
Абонент понял. Какой-то шум…
– Хусейн на связи, прием…
– Это Устад – Николай не тратил время на игры – помнишь, что мы говорили про справедливость, прием…
– Конечно, помню, Устад, прием…
– Несправедливо – жертвовать жизнью за интересы злобного и жестокого тирана… – сказал Николай – прием.
Молчание
– Я все понял, Устад – сказал Хусейн – когда, прием?
– Ты ничего не понял, брат… – сказал Николай – до вечера начнется бойня. Они знают каждого из вас, прием…
…
– И что делать, прием?
– Предупреди всех, кого знаешь, и уходите. Переходи на нелегальное положение. Предупреди офицеров, которые сочувствуют. И уходите. Как понял, прием.
Молчание
– Ты не этому учил нас, Устад… – сказал Хусейн – прием
– Черт возьми, уходите! Мы сможем сделать то, что должны, но не сейчас! Они знают каждого из нас! Прием.
– Коммунисты не боятся смерти – не твои ли слова, Устад. Прием
Николаю – стало стыдно. Очень
– Я предупрежу всех. Мы с товарищами решим – сказал Хусейн – но ты знаешь наше решение, Устад…
– Я постараюсь прорваться в Багдад… – сказал Николай – Аллах с вами…
– Аллах с угнетенными – поправил Хусейн – это и будет нашим девизом…
– До связи.
– До связи…
Николай подумал – и снова включил глушилку. Развернул машину, по пути подавив своих несостоявшихся убийц. Пусть думают, что пропали в аварию…
На шоссе – он выжал сто тридцать. Больше – эта медлительная Вольво просто не шла.
В небольшой деревушке рядом с дорогой – он увидел некое подобие полицейского участка, свернул.
В пыльном помещении – на диване дремал полицейский. Автомат он держал на себе, каска – лежала рядом, вместо одной ноги – у него был грубый протез.
Понятно, инвалид…
Николай со всех сил ударил по дивану.
– Вставай, сын шакала!
Полицейский – свалился с дивана, заморгал глазами, очумело замотал головой, пытаясь встать. Чтобы он не думал лишнего – Николай рявкнул, даже не показывая удостоверения.
– Мухабаррат!
Полицейский – встал так быстро, как позволяла его нога.
– Как ты смеешь спать на службе, сын шакала!?
– Эфенди офицер, виноват. Только прикорнул…
Николай опустил глаза вниз, на искалеченную ногу, точнее – ее грубое деревянное подобие.
– Ты служил в армии?
– Так точно, эфенди офицер…
– Где ты потерял ногу?
– Под Кхорамсакром, эфенди офицер
Николай смягчился
– Ты служил нашей стране. Потому я не скажу, что ты спал на службе. Но не смей больше спать, понял?
– Никогда больше, эфенди офицер!
– И не называй меня так. Господ больше нет. Ты должен называть меня «товарищ».
– Слушаюсь, рафик офицер…
– Вот так. А теперь – мне нужен телефон. У тебя тут есть исправный телефон или нет?
– Так точно, сюда…
Телефон был. Пыльная поверхность стола, мухи…
Николай снова нахмурился, глядя на портрет над столом.
– Почему у тебя в таком состоянии портрет Вождя? Посмотри, он весь в пыли. Может, ты и ногами по нему пройдешь?
Саддам Хусейн на стене – самодовольный и величавый – казалось, подмигивал…
– Никак нет, рафик офицер – снова испугался бывший солдат – это кабинет рафика майора Абурахмана, начальника поста.
– А где сам майор?
– В отпуске, рафик офицер…
Николай провел рукой по щеке, словно решая, как ему поступить.
– Ладно, я и про это не скажу. Но как только я уеду – немедленно приведи здесь все в порядок. Нельзя держать портрет нашего обожаемого вождя в таком состоянии.
– Слушаюсь.
– А теперь – марш на пост…
Когда солдат выбежал – Николай поднял трубку. Везде, за исключением Багдада – нормальной, автоматической телефонной сети не было, соединяли телефонистки. Но это был номер отделения полиции, проблем быть не должно. Он дождался ответа телефонистки, назвал номер, с которым его следовало соединить.
Бахметьев – ответил сразу. Как стоял у телефона.
– Слушайте внимательно – Николай эзоповым языком изложил, что произошло.
Бахметьев выслушал, не перебивая.
– Ты на машине? Давай ко мне, резко. Адрес знаешь?
– Знаю…
Николай положил трубку. Вышел из здания, полицейский стоял на посту, навытяжку. Окинув его хмурым взглядом – Николай завел машину…
По дороге в Багдад – еще не успели сообщить постам о произошедшем: все-таки иракская служба безопасности довольно медлительна и передача информации оставляет желать лучшего. Кто-то спит на ходу, кто-то что-то забыл… с арабами всегда так.
Бахметьев – жил в центре Багдада на тихой улочке, одной из тех, которые были рекомендованы для проживания иностранных дипломатов. Рекомендации – выдавал Мухабаррат и у тех, кто им не следовал, действительно могли быть серьезные неприятности. К тому же – в Багдаде и в самом деле хватало воров.
Улица шла под горку, Николай разогнал машину до максимально допустимой здесь скорости – а потом выключил двигатель, пустил машину накатом.
Есть! Белый микроавтобус с красным крестом, а напротив, чуть дальше на дороге – белая Тойота-седан. Похоже, времени даром не теряют…
Вольво – катилась по гору, за счет уклона не снижая скорость.
Те, в Тойоте – сообразили первыми. Синхронно открылись двери – справа и слева.
Николай – довернул руль Вольво так, чтобы машина шла прямиком в Тойоту, намотав на кулак ремень автомата – выбросился из машины на асфальт…
Те, в Тойоте – этого явно не ожидали – одного, выскочившего из машины с его стороны, он снял короткой очередью, почти не целясь – тот с размаху ткнулся в асфальт и замер. Второй – у этого, второго был короткоствольный пистолет-пулемет – он расстрелял через машину. Тот пригнулся, попытался укрыться за машиной и не сообразил, что в отличие от его трещотки – АКМ запросто пробьет борт машины. Получив пулю он упал, и Николай, видевший его из-под днища машины, пусть плохо, но видевший – всадил в него еще три пули.
С гулким хлопком – Вольво ударилась в багажник Тойоты и остановилась. На тихой иракской улочке – воцарилось подобие Бейрута.
Перекатившись еще раз – он вскочил. Из домика, который занимал Бахметьев – а у него не было сада, не было подъездной дорожки, простой, по советским меркам очень хороший дом – затрещал еще один немецкий автомат. Он ответил очередью из АКМ и укрылся за белым микроавтобусом…
Времени терять – было нельзя. О перестрелке сообщат – и минут через десять здесь будут первые полицейские патрули. А потом и армия.
Но и идти на штурм дома в одиночку – безумие.
Он продвинулся дальше, прикрываясь медицинским фургончиком – и тут обнаружил, что фургончик
